На жизнь кидаю взгляд я бесприцельный,
Как будто ничего я не хочу,
Но всё не так, от вас сейчас не скрою,
Я жизнь полнокровную люблю!

Когда живёшь и любишь, и страдаешь,
Когда опасность чувствуешь нутром,
Когда ошибки даже совершаешь,
Но исправляешь все, же их потом.

Когда друзья в тебя уже не верят,
Но ты покажешь, удивив всех их,
Когда враги устроят свои козни,
Но ты не угодишь, конечно, в них.

Когда жена вдруг, и опустит руки,
Глядя на всех глазами очень злыми,
Ты ей поможешь, взяв себе побольше,
Её проблем, их сплюсовав с своими.

На жизнь кидаю взгляд я бесприцельный,
Как будто ничего я не хочу,
Но я хочу, и очень, быть счастливым,
За то и цену полную плачу.

Я так хочу тебя порою,
Что в двух словах не объяснишь,
А ты не думая сказала,
«Наверное ты крепко спишь!»

Слова мне эти ни к чему,
Хотя я жду твоих шагов,
И шелест платья твоего,
И запаха твоих духов.

Как злит меня порой и очень,
Одно лишь слово: «Подожди!»
И хочется уйти подальше,
Но как прожить мне без любви.

Без той, что утром подымая,
Покой в сторонку оттеснив,
Лишь о тебе велит мне думать,
Пока силён, пока я жив.

Как хочу твоей я нежной ласки,
Я по праву это заслужил,
Ведь ты знаешь, как тебя люблю я,
Много лет я только этим жил.

Пусть кто-то считает, что я вру всё,
И тебя я вовсе не люблю,
Поцелуем нежным в твои губы,
Все сомненья мигом разгоню.

Я другим теперь уже не буду,
И любовь во мне не заглушить,
Быть с тобою для меня услада,
Без тебя и дня мне не прожить.

Ночью вышел я во двор,
Как в деревне тихо,
Улеглась вечерняя,
Летняя шумиха.

Лишь только отдельно,
Пара вдруг пройдёт,
И потом в потёмках,
К сену завернёт.

Там до самого утра,
Будут звёздочки считать,
А про то, что мамы ждут,
И не будут вспоминать.

Тут другие разговоры,
Молода шальная кровь,
Коли парень и девица,
Бурной будет их любовь.

Эх, крепки же тут объятья,
В ночи полные тепла,
И луна с небес увидит,
Обнажённые тела.

А на утро разбегутся,
Как настанет нужный час,
Вот такая жизнь в деревне,
После полночи у нас.

Мальчик играет в войнушку,
Громко, без всяких проблем,
Вспомнил я это из детства,
Только не понял, зачем?

Может опять ностальгия,
В прошлое даст убежать,
Или опять всё, что вспомню,
Я положу на тетрадь.

Чтобы когда будет трудно,
И тихо сердце прижмёт,
Мальчик из этой тетради,
Сразу на помощь придёт.

Он мне покажет дорогу,
Громко, как в прошлой игре,
И я уйду беспокойству,
Дав отстоять в стороне.

А когда буду в пути я,
Мальчик помашет рукой,
Крикнув: «Когда будет трудно,
Снова тетрадку открой!»

Военные годы, лес, темнота,
Не оступиться бы ногой,
Двенадцать ему, четырнадцать ей,
Дрова срочно нужно домой.

Там братья и сёстры поменее ждут,
Печь не топилось три дня,
Надо скорей отвезти этот воз,
Жаждет ведь печка огня.

Вот и наполнили, сколько могли,
Едут в деревню тропой,
Очень ребята, конечно спешат,
Слыша в лесу волчий вой.

Конь набирает скорость хрипя,
Жаль, что тумана завеса,
Тут поворот, там поворот,
Скоро и выход из леса.

Но вдруг сошёл конь их с колеи,
Воздух в лесу ему сладок,
Краем тропинки хотел он пройти,
Но опрокинул воз набок.

Дети-подростки не пострадав,
Было угодно так Богу,
Освободили коня и пошли,
Воз подымать на дорогу.

Начали думать, как же поднять,
Воз, да на плечи, на эти,
Сил ведь совсем нет никаких,
Не мужики ведь, а дети.

Но тут сказал младший из них,
Твёрдо взяв роль вожака:
«Нашей семье без дров не прожить!
Надо поднять воз, сестра!»

И поглядев на друг друга они,
Выхода нет, понимая,
Стали тот воз, как могли подымать,
Слёзы в глазах вытирая.

Воз не давал им себя одолеть,
Словно живой упирался,
Брат, отдавая силы свои,
Матом, как взрослый ругался.

Темно в глазах, с напряжений таких,
Волю собрали в кулак,
И воз поддался упорству юнцов,
Так побеждён был сей враг.

Крепко обнялись брат и сестра,
В общем, ни в этом тут суть,
Снова запрягли ребята коня,
Тихо продолжив свой путь.

Далее было без сложных сцен,
К дому добрались они,
И одарив весь дом теплотой,
В печке играли огни.

Много событий прошло с тех годов,
Плакали и веселились,
Дети и внуки за эти года,
Наших героев родились.

Вот и пришёл брату тот час,
Что разрешения не просит,
А только тихо людей в другой мир,
Он едва слышно выносит.

И тут сестра к брату пришла,
Он, хоть больной был, узнал,
И улыбнувшись ей во весь рот,
Голос повысив, сказал:

«Помнишь сестра воз тот в лесу,
Что мы с тобой поднимали,
Двое детей по пояс в снегу,
Свою судьбу проверяли.

Но мы, же выстояли, мы, же смогли!
И одолев лес вдвоём,
Воз тот домой с тобой привезли,
И обогрели наш дом.

Так неужели страшна теперь смерть!
Нам после этого дня,
Я не боюсь её, знай, я не вру,
Ведь у меня есть сестра!

Та, что в тяжёлый момент мне всегда,
Тут же подставит плечо,
Да я и сам помогу ей всегда,
Этой сестре если что!»

Тут он, взглянув ей нежно в глаза,
Взявшись за руки с сестрой,
И прошептав : «Прощай, жизнь моя!»
Тихо ушёл в мир иной.

Ко мне примкнуласся печаль,
Забравшись в сердце глубоко,
Я прогонять её не стал,
Ведь с нею так писать легко.

Она подскажет, когда надо,
Слова, столь нужные в стихах,
Про те творения не скажут,
Что я писал их впопыхах.

Печаль найдёт всегда причину,
Держать меня в тоске глубокой,
Да я и сам вдруг свыкнусь с ней,
С моей подругой одинокой.

Она не станет нежно льстить,
Чтобы потом вдруг оболгать,
И не предаст меня печаль,
Ей точно можно доверять.

И если вдруг кого люблю,
Печаль соперницей воспримет,
С печалью от неё уйду,
Пусть навсегда меня забудет.

Я счастлив тем, что ты со мною,
Другого не хочу желать,
Я просыпаюсь с тобой в связке,
Которую не разорвать.
Уже который год мы вместе,
И как у нас не шли дела,
Ты, проживая всегда рядом,
Лишь мне всегда была верна.
Нам жизнь с тобой дана на счастье,
Которое мы сбережем,
И на руках вдвоем с любовью,
Внесем с улыбкой в новый дом.
Где ты скорее по привычке,
По ходу мыслей перемен,
Создашь уют, который точно,
Нам будет в радость каждый день.
И все соседи дом наш, видя,
С тобой нам скажут лишь одно:
"Ваш дом нам всем напоминает,
Любви семейного гнездо!"
И мы, ответив им: «Спасибо!"
С тобою дальше будем жить,
Чтобы слова людей от сердца,
Пред их лицом не уронить.

Чтобы любить тебя вечно,
Вплоть до конца своих дней,
Белое платье надень ты,
В полночь июньских ночей.

В нём ты особо прекрасна,
Нет тут красивей вокруг,
И так шагаешь в нём гордо,
Зависть, взывая подруг.

А все мужчины увидев,
В платье красивом тебя,
Тут же представят с тобою,
Рядом, идущих себя.

В полночь все улицы пусты,
Редко тут встретишь людей,
Только поёт свои песни,
С ветки певец соловей.

Я же на встречу с цветами,
Буду счастливый спешить,
Где будем мы целоваться,
И про любовь говорить.

Дома, потом, вмиг раздевшись,
Платью мы волю дадим,
Я сберегу это платье,
И больше то, что под ним.

Дом деревенский под вечер,
Нынче один я сижу,
Планы на завтра, раскинув,
Те, что мне здесь по плечу.

Дров нарубить, да побольше,
Перекосить всю траву,
И если хватит силёнок,
Нужен порядок в хлеву.

Там за неделю с лихвою,
Бык накидал мне навоз,
И я лопатой упорно,
Всё уложу на свой воз.

И увезу за деревню,
Где уже куча лежит,
И муравей работяга,
Снова куда-то бежит.

Позже жена воротится,
И если будет не лень,
Тут же займётся проверкой,
Что я тут делал весь день.

«Дров нарубил очень мало,
Травы по верху косил,
И у быка убирая,
Угол с мочой пропустил!»

Скажет она очень строго,
Мой деревенский прораб,
Сложен порою характер,
Этих хозяйственных баб.

А после ужина стоны,
Солом исполнит жена,
После ночных вожделений,
Добрая очень она.

Жизнь одинокой – загадка,
Трудно не знавшим понять,
Как без ушедшего мужа,
Жизнь свою коротать.

Может, одевшиеся в юбку,
Ту, что купила на днях,
Взять и пройтись ей по парку,
Зависть, увидев в глазах.

Возраст, всего только сорок,
Всё ведь ещё при себе,
Попочка, ножки и груди,
Все не подвластны судьбе.

Может она, даже очень,
Класс по любви показать,
И под музон Эй Си Би Си,
Лихо для всех станцевать.

И тут держитесь мужчины,
Выход её впереди,
С нею парнишки помладше,
Не угорят от тоски.

Только такое не в силах,
Боль в женском сердце унять,
Хочется ей, даже очень,
Ласку мужскую принять.

Ей позабыть бы о прошлом,
Жизнь свою изменить,
Только вот нет человека,
Мужа её заменить.

Любовь моя, как мне с тобой легко,
Тихонько движешься и ветром дуновения,
Приходишь вдруг ко мне спокойно, без забот,
Скребком с души снимая откровения.

И я не видя действа твоего,
Лишь чувствую, что где-то проступает,
Вдруг вдохновение души моей,
И прочего, к душе, что прилегает.

Оно со мной и днём, и при ночи,
Переворачивая жизни представление,
Даёт понять, теперь счастливый я,
И тут отнюдь, отнюдь ни на мгновение.

Я с этим жить готов так много лет,
Как мне написано на надписях судьбы,
Я благодарности Творцу пошлю посыл,
И о продлении любви моей мольбы.

Увидеть всех кто здесь, кто рядом,
Дано не всем, живущим на земле,
Мы больше лишь себя всегда потчуем,
А остальные будто в чёрной мгле.

И лишь когда беда за руку схватит,
Нам черноту помогут разогнать,
Те, кто, кого мы и не замечали,
Те, кто поможет, беду отогнать.

Они живут спокойно, не мешая,
Ни нам, и никому вокруг себя,
Свои печали, от других скрывая,
С другими о потерях их скорбя.

А стоит к ним однажды обратиться,
И помощи в невзгодах попросить,
Они помогут, иначе и не будут,
Себя вести и по-другому жить.

Спасибо им, невидимым героям,
Кто без печали всё своё отдаст,
Таких я знаю, их у нас немало,
Того, кто совесть, за грош не продаст.

Я задумал планов и не мало,
Сам своей судьбе безумно рад,
Я живу ради движения вперёд,
И нисколько, нет ни сколько, ни назад.

Часто мне бывает очень трудно,
Все поступки словно наугад,
Я живу ради движения вперёд,
И нисколько, нет ни сколько, ни назад.

Все друзья меня не понимают,
Не хотят идти со мною в лад,
Я живу ради движения вперёд,
И нисколько, нет ни сколько, ни назад.

Я к себе порою очень строгий,
Не желаю для себя услад,
Я живу ради движения вперёд,
И нисколько, нет ни сколько, ни назад.

Будущее вижу я счастливым,
И таких как я, не примет Ад,
Я живу ради движения вперёд,
И нисколько, нет ни сколько, ни назад

Жила в тайге повар Татьяна,
Едой, подкреплявшая кровь,
Но в сердце её молодое,
Змеёю прокралась любовь.

Парнишка один, очень скромный,
Из Питера, звали Иван,
В обед, поев супа, довольный,
Случайно задел её стан.

По телу задвигались искры,
И бросило Танечку в жар,
А в сердце девичье ворвался,
Любви бесконечной пожар.

Иван перед ней извинился,
Всего лишь сказав пару слов,
Но стало понятно Татьяне,
Что в нём запылала любовь.

Татьяна сказала бы Ване,
Но был неподвижен язык,
Сама себя не понимала,
Впервые Татьяна в тот миг.

И вот ночи тёмной дождавшись,
Гуляя по летней тайге,
Иван в любви Тане признался,
На утренней алой заре.

Вновь искры так больно вонзились,
Но силы Татьяна нашла,
На просьбу быть Ване женою,
Ответила Танечка «Да!».

Из общей кучи фотографий,
Я выбираю только две,
В одной ещё я карапузик,
В другой сижу я на заре,

Задумчивый, немного грустный,
Гляжу вперёд, куда то вдаль,
За занавеской моих мыслей,
Сидит, и молиться печаль.

Мне может больно, тогда было,
Что там случилось, я забыл,
Кораблик счастья ждал, наверное,
В который сел бы и уплыл.

Но память не даёт подсказки,
Воображению тут раздол,
А я сейчас тут слишком добр,
На чувства тех времён не зол.

Что было, то и было, время,
Нас лечит, этим мы сильны,
Мы всё плохое позабудем,
Как самые плохие сны.

Колька в геи пошёл, подражая Европе,
Ощущая желанье в своей девственной попе,
Он другого пути искать и не стал,
И соседу Петру свою гордость отдал.

После этого как-то не стало теплее,
На душе, верней попе, российского гея,
И он дальше пошёл, ведь не страшен запрет,
Сделал Коля Антону, прекрасный минет.

Долго рот он свой мыл и ольхой полоскал,
И опять приток счастья не испытал,
И задумался Коля в чём несчастья причина,
И ответ сам же дал «Ведь я всё же мужчина!»

И решил твёрдо Коля не делать греха,
Но судьба к просьбе Коли осталась глуха,
Если кто-то тревожил шоколадный твой глаз,
Для друзей и чужих ты теперь пидорас.

Когда сегодня мне ты отказала,
Сама себе вписала приговор,
«Жить без любви, стихов моих любовных!»
В суде судьбы огласит прокурор.

Ты будешь мучиться, напрасно вспоминая,
Что я писал тебе вначале, иль в конце,
В любовных муках выложив в тетрадку,
Тебе одной в единственном лице.

Подсказок нет, стихов ты не учила,
И не запомнила, пренебрегая мной,
Строк тех, что сердцем я писал когда-то,
Дыша, живя, тобою лишь одной.

Возврата нет, ты грубо отказала,
Тебя простить, себя не уважать,
Я буду в трудном одиночестве томиться,
И извинений долгих твоих ждать.

О, мука, любить жену друга!
И друг ведь не гад, а что надо,
Пускай хоть на вид и не лучший,
Жена ему словно награда.

А я, каждый день её видя,
Сказать про любовь не решаюсь,
Скрываю в себе свои чувства,
Но с сердцем своим не справляюсь.

И мне бы, хотя б на мгновенье,
Припасть к её телу губами,
Но пропасть, что дружбой зовётся,
Опять пролегла между нами.

И я ухожу в тень от друга,
Давя в себе грешные мысли,
И только любовь к жене друга,
Мне будет утехой всей жизни.

Был я молод, ошибок делал много,
От советов старших ускользал,
Но прямой была моя дорога,
И я стал, кем я сегодня стал.

Нет, ни денег в банковских хоромах,
Ни домов огромных не нажил,
Не сижу в директорском я кресле,
Мне сказали: «Ты напрасно жил!»

С этим спорить, люди, я не стану,
Каждый видит век свой по нутру,
Ведь не каждый радуется жизни,
Блеск росы, увидев поутру.

И не каждый, выйдя на природу,
И подняв глаза свои наверх,
Крикнет так, чтобы услышал каждый,
«Вы не правы, я счастливей всех!»

Который день, меня сопровождая,
Во мне звучит мелодия одна,
Она звучит, ручьём переливаясь,
Души сосуд, наполнив до конца.

Она даёт блаженство неземное,
Я с ней парю, врываясь в небеса,
Её Творец послал для вдохновения,
И он же положил слова в уста.

Сложилась песня, которой дорожу я,
Теперь она со мною навсегда,
Где бы я ни был, и о чём не думал,
Мне не расстаться с нею никогда.

«Горит, горит!» кричу я громко,
На сердце у меня пожар,
Тушите все его, тушите,
Огонь от страстных женских чар.

Себе угрозы я не вижу,
Но страсть у женщины сильна,
Если полюбит, то надолго,
Если разлюбит – навсегда.

От этого, куда мне деться,
Хочу спокойствия себе,
И думая о боли в сердце,
Я покорюсь своей судьбе.

Она же тут своим напором,
Сметая все, что на пути,
Зажгла огонь во мне - желанье,
И от него мне не уйти.

Прости меня осень за то, что порою,
Я так ненавижу погоду твою,
Дожди, дни без солнца, и грязь на дороге,
Где я безутешно стою и грущу.

Прости меня осень за сбитый дождями,
И тот час, упавший на землю листок,
За то, что мне лето ушедшее вспомнить,
Поможет один лишь увядший цветок.

Прости меня осень за то, что теряю,
Любовь я к той женщине, что я любил,
И в этой разлуке смогу ли я выжить,
Когда без неё жить моих, нету сил.

Прости меня осень, тут снова пишу я,
И знаю, что ты меня сможешь простить,
Чтоб каждый год вновь для людей возвратиться,
И снова со мной о любви погрустить.

Лёд на реке растает нескоро,
Грязи не видно совсем,
Птицы на дереве ветку обсели,
Глядя, разжиться им чем.

Ветер залётный щеку мою гладит,
Радуя душу мою,
Я, опьяненный, весеннюю негой,
С края дороги стою.

Гонят водители автомобили,
Я им не нужен совсем,
Каждый забил свою голову тупо,
Кучей насущных проблем.

Лишь я один в этой жизни счастливый,
Радуюсь каждому дню,
Крепким словцом свои хмурые мысли,
Вмиг от себя прогоню.

Ветер задул посильнее,
Снежную пыль разогнав,
Солнце вставало победно,
В облако, луч свой, вогнав.

В будке щеночек проснулся,
И про себя пропищал,
Мамину сиську губами,
Громко сопя, засосал.

Я в это утро пытался,
Сам от себя убежать,
Но всё напрасно, не вышло,
Сам себя смог удержать.

Я победитель, бесспорно,
В этой упорной борьбе ,
И закрепляя победу,
Врезал себе по щеке.

Для тебя я открытая книга,
Я влюбился безумно в тебя,
И когда я в любви признавался,
То сказал тебе: «Змейка моя!»

Но такое моё обращение,
С уст моих к тебе вышло не зря,
Ведь в объятьях моих очень страстных,
Тонешь ты, словно змейка шипя.

Я ворвался в твою жизнь внезапно,
Ураганом любовных страстей,
Твоё тело я рвал хладнокровно,
Страстью губ бесконечных ночей.

И теперь даже страшно подумать,
Что однажды забыв нежных слов,
Уползёшь от меня ты изящно,
На свободу с любовных оков.

У родника стою, дыша его парами,
Струёй воды он много лет здесь бьёт,
В нём чистота и новизна природы,
Что нам земля тут каждый день даёт.

Приходят люди, воду наливая,
И заполняя чистотой кубы,
Все верят, если что-то, загадаешь,
То воплотятся здешние мечты.

Я тоже здесь мечту свою задумал,
Набрал воды, в соседний дом понёс,
Живёт в том доме милая девчонка,
Богиня моих лучших снов и грёз.

Она к воде губами прикоснётся,
Выпьет глоток, не напрягая сил,
И вмиг поймёт любовь мою большую,
Ведь я о том, родник, тебя просил.

Когда дашь коту обед,
По лбу дай ему шелбет,
Чтобы помнил кошкин сын,
И не нёс кошачий бред.

Память слабая у кошек,
В голове и не держат,
Информацию, что ели,
И мяукая, кричат.

Выпусти его на волю,
Пусть бежит, открыв свой рот,
Там мышей, ленивых птичек,
Кот доставит в свой живот.

Нагулявшись, наш питомец,
Возвратится за теплом,
И запрыгнув на лежанку,
Захрапит кошачьим сном.

Безвестно пропавшим моим котам Мурзику и Малышу посвящаю!

Лишь по тебе я так тоскую,
И вспоминаю образ твой,
Я знаю ты всего начало,
И суждено нам быть с тобой.

Тоска зажала моё сердце,
Душа над телом пронеслась,
Мечта, не сделав своё дело,
В свои владения убралась.

Но я вдруг снова заискрился,
В словах своих нашёл покой,
Я для тебя одной рождённый,
Я твой лирический герой.

Ты вульгарных девиц не люби,
Недовольные будут тобой,
Сколько денег для них не имей,
Всё равно им карман твой пустой.

Не старайся хорошим им быть,
Изменяют, они, не таясь,
И ведут свою жизнь вольготно,
Над любовью холодно смеясь.

Ведь немало на свете других,
Девушек, что мечтам потакая,
Встречи ждут лишь с такими как ты,
Каждый день, о свидании мечтая.

С ними будешь ты счастлив всю жизнь,
Волшебства от тебя им не надо,
Для детей стань хорошим отцом,
Это лучшая будет награда.

Зима ушла в воспоминания,
Весна мне душу ворошит,
На женщин взгляд мой направляя,
Стихи писать для них велит.

А я стихи писать не против,
Всегда я к этому готов,
Поэзия в душе ликует,
Сколько бы не было годов.

Любовь в своих стихах возвышу,
Установлю на постамент
Сплетение двух тел в оргазме,
Моих желаний монумент.

А в деревне нашей Борисовке,
И утрами, и вечерами,
Ходят в баню мужики,
С необрезанными херами.

Парят душу они свою,
С вениками от берёзы,
После этого все бегут,
На январские морозы.

А как жёны к ним их зайдут,
С необъятными телами,
Вперемежку пойдёт тут пар,
С непотребными словами.

После бани конечно сто грамм,
Душу русскую успокоят,
Песни нежные под гармонь,
На лирический лад настроят.

Пролетела пуля-дура,
Не затронула меня,
Пуля-дура, пуля-дура,
От кого же ты пришла?

А попала бы ты в цель,
То навылет - как всегда,
И тогда тебе в придачу,
Приз - дырявая башка.

В кафе запахло непогодой,
Душа разбита навсегда,
Лишь зель хмельная с проституткой,
Мне в помощь, чтоб забыть тебя.

Я помню, как с тобой сидели,
В кафе другом, без лишних слов,
Но встреча та была прощальной,
И бывшею была любовь.

Тебя коснуться я губами,
Хотел тогда совсем чуть-чуть,
Но холодом обдало губы,
Тебя я понял, не вернуть.

И мы расстались, так бывает,
Мне по теченью жизни плыть,
Пускай же эта проститутка,
Поможет мне тебя забыть.

Наказали любовь, и в темницу её,
Посадили, чтоб мир ей был тесен,
За разбитое сердце отбывала она,
Срок одна, без веселья и песен.

Поколение выросло на земле,
О любви в своей жизни не знавших,
Говорили о тех, кто, когда-то любил,
Как о людях свой стыд потерявших.

И любовь, в одиночестве срок отсидев,
Вышла в мир для неё незнакомый,
Но не чувствовал люд в своём сердце любви,
Люд наживой и ложью ведомый.

И собрав свои силы в охапку любовь,
Прокричала на мир, сердца, грея:
«На свободе любовь, к вам я снова пришла!
Полюбите друг друга скорее!»

И случилось вдруг чудо, людей проняло,
Растопились сердца у бездушных,
Ни осталось тогда в мире ни одного,
К тем словам от любви равнодушных.

Все прощенья у нашей свободной любви,
Попросили, она их простила,
И раскрыв свои крылья, как птица любовь,
В небесах над людьми закружила.

Мой сосед при встрече улыбается,
Хоть недавно в доме я живу,
Он, наверное, денег занять хочет,
Но пусть знает - денег не займу.

Мой сосед с улыбкой белозубой,
Может он по жизни просто гей,
Скоро скажет, что любит меня очень,
"Нет!" скажу, люби своих друзей.

Может, мой сосед нервами болен,
На лице кроме улыбки ни шиша,
Но я видел как он злым недавно,
Выгонял из дома алкаша.

Может мой сосед с моей женою,
Без меня имеет интерес,
Я следил и видел он с другою,
Без моей жены ведёт процесс.

Я не выдержал, соседа взяв за грудки,
И в глаза его, глядя, вопрос задал,
«Что ты лыбишься, и каждый день сильнее?»
«Жизнь люблю!» с улыбкой он сказал.

Жил в далёкой стране на Востоке,
Всемогущий во всём падишах,
На друзей и врагов своих часто,
Наводил неподдельный он страх.

Только скажет чего-то сквозь зубы,
Тут же чья-то летит голова,
На прогулке лишь сдвинет он брови,
Кровью вмиг окропится трава.

Ночью девушки только младые,
Ублажали желанья его,
Но железное сердце мужчины,
Не хотело любить никого.

Так и жил он законом ведомый,
Без детей, не имевший жену,
Но однажды в стране недалёкой,
Увидал он певицу одну.

Пела девушка нежно о чём-то,
На другом, не его языке,
Только сердце на то отозвалось,
Себя, вверив глубокой тоске.

«Что случилось, мне так непонятно?»
Он задался вопросом себе,
«Почему же я вдруг изменился
Вмиг отдавшись на волю судьбе?»

А певица всё пела и пела,
Изменяя всё чаще тона,
Что пьянел падишах всё сильнее,
С песни той, а не с кубка вина.

А когда было кончено пенье,
Души, внявшее всю глубину,
Падишах, не сказавши ни слова,
Встал и тихо покинул страну.

Он уехал к себе и предался,
Мыслям тем, что не дали заснуть,
И хотелось ему лишь в глаза,
Ещё раз той певице взглянуть.

Так он мучился около недели,
На исходе, которой, решил:
Ей послал бриллиантов получше,
И певицу к себе пригласил.

А певица, хоть гордая была,
Приглашение его приняла,
И собравшись недолго, со свитой,
К падишаху в тот день отбыла.

Тут дорога была недалёкой,
На исходе лишь суток одних,
Прибыла к падишаху певица,
В окружении людей не чужих.

И встречали её как почётную,
Уважаемой в этой стране,
Одарили подарками разными,
Что видала она лишь во сне.

А потом, отдохнувши с дороги,
Перед публикой пела она,
Все те песни, что ранее пела,
Что лишили властителя сна.

Падишах, слушал вместе со всеми,
Улыбаясь открыто лишь ей,
Не стесняясь, забыв, что властитель,
Белозубой улыбкой своей.

И певица, сей жест оценила,
Падишаху подарком она,
Спела песню о чистой любви,
Горячившей сильнее огня.

Падишах наш, дослушавши песню,
Вдруг певицу за руку схватил,
И сказал: «Женщин много я видел,
Но вот так, никогда не любил!»

И в ответ вдруг певица сказала:
«Ты властитель, конечно люби,
Голос мой, ну а сердце поступком,
Неожиданным, мне разбуди!»

И ушла отдыхать в те покои,
Что тут лишь для неё отвели,
И заснула, уставши мгновенно,
Погрузившись в глубокие сны.

Падишах же от слов тех опешил,
И бессонница тут уж опять,
Въелась в душу одним лишь вопросом,
Как певицу ту надо понять?

Тут узнала о том его мама,
К сыну тихо она подошла,
И сказала глубоко, со смыслом,
«Знаю, сын про твои я дела!

Ты влюбился и это несчастье,
В этой самой нелёгкой борьбе,
Помогу я осилить сегодня,
Лишь советом неглупым тебе.

Далеко на востоке далёком,
Есть страна самых алых из роз,
Поезжайте туда вы с певицей,
Там найдёшь ты ответ на вопрос!»

И на утро властитель влюблённый,
Стал в походы войска собирать,
И отбыл он с певицей-красоткой,
Материнский совет воплощать.

Тот поход в ту страну на востоке,
Они быстро с войсками прошли,
Их там встретили и с почётом,
Во дворец свой под руки ввели.

После трапез, покоя с дороги,
Падишаха хозяин страны,
Расспросил о причине похода,
И услышал с другой стороны.

Рассказал падишах рассказ мамы,
О тех розах, что здесь лишь растут,
Как прекрасны они, словно в сказке,
Как красивы, когда расцветут.

И хозяин тех роз, всё прослушав,
Так ответил без лишних забот,
Да, цветут у него эти розы,
Но он их никому не даёт.

Он повёл их к цветам своим чудным,
Красотой их насытиться дал,
Гостя речь о богатой оплате,
Он прослушал и вновь отказал.

Что тут делать, войну за такое,
Начинать – это глупо совсем,
Но без роз возвращаться домой,
Тогда ехал сюда ты зачем?

Углубившись в себя вплоть до ночи,
Наш влюблённый почёт принимал,
Угощения, рассказы о жизни,
Всё он слушал, но только молчал.

А когда уже ночь наступила,
Темнотою залив тот дворец,
Незаметно он к саду добрался,
И залез в него как сорванец.

А набрав букет самых красивых,
Из всех роз, что росли в том саду,
Он явился к певице любимой,
Нарушая её тишину.

И певица тот жест оценила,
Сердце, вверив ему в ту же ночь,
Падишах наш, награду ту приняв,
Лишь с рассветом ушёл с ложа прочь.

А на утро хозяин проснувшись,
По привычке пошёл в свой цветник,
И увидел, что кто-то к цветам,
В эту ночь бесшабашно проник.

И внимательно стража, обслуга,
Те цветы все искали везде,
Но нашлись те цветы очень быстро,
У певицы с кувшином в воде.

Был взбешён тех цветов повелитель,
С падишаха хотел взять ответ,
Но мудрейший его из визирей,
Дал ему такой дельный совет.

«Да, согласен, он право нарушил,
Много лет тут букетов не рвут,
Да, достоин он и наказания,
Но войной всё закончится тут!»

Остудившись от слов этих умных,
Наш хозяин, подумав, сказал,
«Да, ты прав, как всегда мой мудрейший
Ни к чему за цветы тут скандал!»

А когда наш влюблённый проснулся,
Вспоминая смешенье крови,
То глаза его сильно горели
Непогасшей на утро любви.

И певица, явившись, сказала,
«Как сладка для меня эта ночь,
Я твоей с удовольствием стала,
Смог и ты сам себя превозмочь!»

И ещё погостив для приличия,
Поэтично, достойно, без проз,
Падишах и певица покинули,
Ту страну самых алых из роз.

Я смотрю на страну с обожанием,
Каждый кустик и даже траву,
Я люблю, и в страны процветание,
Буду верить, пока я живу .

Нелегко всем порой нам бывает,
Только к этому не привыкать,
Но Россия была нам и будет,
Как детям своим нежная мать.

Пройдут годы, промчатся столетия,
Люди жили и будут здесь жить,
В самой лучшей из стран на планете,
А иначе не может и быть.

Мне не трудно в своей безызвестности,
В безызвестности есть свои плюсы,
Мне не надо общаться с людьми,
И «до лампочки» мне их вкусы.

Я свободен морально, физически,
Что хочу, то с собою творю,
И возможно, если захочется,
В Каракумы тотчас полечу.

Посижу на коврах с чабанами,
На верблюде поход совершу,
И туркменочку-девушку милою,
На всю жизнь свою полюблю.

И когда мы под небом со звёздами,
Будем за руки взявшись гулять,
То никто никогда не посмеет,
Нас с туркменкой разлуке придать.

Я останусь с ней – это бесспорно,
Для меня Каракумы, что мать,
Здесь родился я, здесь же и вырос,
Здесь я стал про любовь понимать.

Мы любовь свою вместе с туркменкой,
На двоих только будем делить,
В этом будем мы с ней непреклонны,
А иначе, зачем тогда жить?

Я российский разгильдяй, не люблю работать,
Успокаивает мозг лишь приход субботы,
Мне зарплату платят мало, не видал её большой,
Ненавижу я работать тунеядскою душой.

Но люблю, чтоб не трудясся о прекрасном помечтать,
Пиво пить, хоккей смотреть и правительство ругать,
Эх, профессия была бы на диване мне лежать,
Я бы славно поработал, смог себя бы показать.

И тогда как спец из лучших, многим часто помогал,
А с кровати мой начальник меня громко восхвалял,
Говоря: «Какой усердный, и ему не всё равно,
Он без устали работе посвятил себя давно!»

И сотрудница-красотка лёжа рядышком со мной,
Отвечаю за слова я, не страдала бы тоской,
Мы работали бы долго, о другом совсем забыв,
С ней сумел бы укротить я, свой стахановский порыв.

Да, мечты мои простые, как бы их осуществить?
Вновь иду я на работу – обрывая мыслей нить,
Вот настроился, готов я, и вошёл в горячий цех,
На работу я настроен - мне теперь не до утех.

Для меня ночь всегда испытание,
Не могу я ночами уснуть,
Мной одно лишь владеет желанье,
К твоим губам губами прильнуть.

И нескоро с тобой наша встреча,
Путь далёк между нами с тобой,
Но препятствие не в расстоянии,
Не моею ты стала женой.

И теперь мне как в душу водою,
Только мысль о том, что постель,
Ты там делишь с другим, не со мною,
В мной любимый весенний апрель.

Я же жду, что придёт моё время,
Я приеду с букетом цветов,
И забудемся в вихре любви мы,
Как приснилось мне в лучшем из снов.

Когда я был ещё парнишкой,
Мне повстречался как-то Бес,
Сказал: «Бери от жизни парень,
Всех наслаждений недовес!

Девчонок молодых потискай,
Людей на деньги обмани,
На эти деньги в самолёте,
В мир развлечений улети.

Туда не каждому дорога,
И честный люд о ней не знает,
Лишь ты поймёшь, как там живётся,
Где люди денег не считают.

Там на просторах средь богатых,
Где жизнь ценится в деньгах,
Ты погуляй среди счастливых,
Забыв про совесть, честь и страх!»

Послушал Беса я и сделал,
Как он меня о том просил,
Всего, где мало, а где много,
Плодов запретных я вкусил.

И тою жизнью я увлёкся,
В своих расходах не мельчил,
Обманывал людей на деньги,
И в развлечения уходил.

И вот однажды я очнулся,
Гляжу: я из людей один,
Вокруг чертилы и чертища,
А Бес их главный господин.

Он мне с оскалом очень злобным,
Сказал: «Попался, сукин сын!
Теперь в аду сгоришь, греховным,
Хоть двести раз кричи: «Аминь!»

Лицо своё закрыл я в страхе,
Мне было нечего сказать,
И стал я очень, очень быстро,
Молитвы божьи вспоминать

Я их шептал, глотая слёзы,
Простить я Бога умолял,
И вдруг, о чудо, молодой я,
Как тот, что Беса повстречал

И Бес опять идёт на встречу,
И снова в грех идти велит,
Да только знаю я с деньгами,
Скромней мне нужен аппетит.

И говорю я Бесу смело:
«Иди в свой ад, но без меня,
Зачем мне деньги на обмане,
Не буду слушать я тебя!»

Белое, белое, поле моё снежное,
Для меня короткое, для других широкое,
А за полем хуторок, мне туда дорога,
Там девица меня ждёт, хоть и недотрога,
Песней звонкою своей я её развеселю,
И поймёт она тогда, как же я её люблю,
Вкус её красивых губ я вкушу и от души,
Нацелуемся мы с ней в сумраке ночной тиши,
А к утру домой уйду, чтобы вечером опять,
За околицей взасос недотрогу целовать.

Всё, что было со мною – мираж,
Завершится моей жизни квест,
Я прожил свою жизнь как смог,
Не молясь на судьбы своей крест.

И быльём порастёт обо мне,
Память лучших друзей и врагов,
И не скажет никто обо мне,
Самых лучших и худших из слов.

Только хочется мне лишь одно,
Чтобы кто-то стихи мои взял,
Прочитав их, конечно, не все,
К сердцу дух их душевный принял.

Что с тобой мы делали Наташа,
Я тогда совсем не понимал,
Когда губы твои очень нежно,
В комнате безлюдной целовал.

Ты тогда, я помню, испугалась,
Думала, возможно, что мала,
Но закрыть лицо своё руками,
В этот вечер так и не смогла .

Я любил давно тебя Наташа,
Каждый день все мысли о тебе,
Но любовь с тобою приходила ,
Лишь ночами и в глубоком сне.

Наконец, случайно всё решилось
Ты зашла зачем-то вечерком,
Так судьба мне принесла удачу,
И свела с тобою нас вдвоём.

Долго мы с тобою целовались,
Неумело, опыта ведь нет,
Я ношу о том воспоминание,
На своих губах немало лет.

И теперь, когда уже к закату,
Годы мчатся, не остановить,
Я хочу вернуться в тот наш вечер,
Чтобы снова это повторить.

В Петербурге на съёмной квартире,
Коротая балтийскую ночь,
Спит, пришедшая после работы,
На меня так похожая дочь.

И во снах она каждый раз видит,
Как весеннею, ранней порой,
Ведут мама и папа по парку,
Её вместе со старшей сестрой.

На деревьях едва видны листья,
И прохладна погода ещё,
Но не холодно тут моей дочке,
Не по правде во сне её всё.

А вдали в доме мама проснувшись,
Вспомнив вдруг о дочурке своей,
Начала считать сколько осталось,
До приезда её дочки дней.

Насчитавшись, мать села на стульчик,
Зачесалось вдруг в левом глазу,
И не выдержав по матерински,
Уронила большую слезу.

Что тут делать – взрослеют все дети,
Кто-то дальше уедет куда,
А родители ждут их приезда,
Каждый день, на дорогу глядя.

Город, так много народу скопилось,
Здесь как будто бы каждый у дел,
Тротуар атакует нещадно,
Запах в бане некупанных тел.

Раскричались на дереве птицы,
Хлебной коркой, насытив живот,
А цветочки под пылью упали,
И лежит на них кот-обормот.

По дорогам машины толкутся,
Всё куда-то, зачем-то спешат,
Из машинных окон вылетает,
С русской речью помешанный мат.

Безработные ищут работу,
Кто работает, жизни не рад,
И спасает вечерней прохладой,
Городской на окраине сад.

Я стою здесь чужой в этом мире,
Жизни этой никак не понять,
Об одном каждый день мои мысли,
Без оглядки отсюда бежать.

Я в леса убегу и подальше,
Там где воздух так пахнет росой,
По нетоптаным травам пройдусся,
И напьюсь родниковой водой.

А потом выйду где-то к деревне,
По околице тихо пройдусь,
Найду девушку с щёчкой румяной,
И на ней непременно женюсь.

Да, не лучший я вышел татарин,
От того, что в Туркмении рождён,
У подножия гор Копетдага,
И любовью туркменки пленён.

В том плену чёрных глаз я невольник,
Стройный стан для меня часовой,
Точно знает моя чаровница,
От неё не уйти мне домой.

С нею рай показался мне явью,
Ночь теперь для меня не до сна,
Только с ней я познал с упоением,
Наслаждений палитру сполна.

Вот рассвет настаёт, скоро полдник,
Нас накроет восточной жарой,
Там и ночь подойдёт незаметно,
С бесконечной любовной игрой.

Стань мной навеки любимой,
Всех кого знала, забудь,
Скинь, я прошу, и надолго,
Груз всех печалей и грусть.

Став здесь сегодня родными,
В этой квартире чужой,
Соединимся с тобою,
Телом своим и душой.

И пусть теперь в этом мире,
Жизнь чередою идёт,
Нам, в бесконечном соитии,
Ночь, как мгновенье пройдёт.

Утром уйдёшь из квартиры,
Снова в проблемы свои,
Но будешь помнить ты долго,
Как были счастливы мы.

Пришла в деревню ранняя весна,
И на деревьях ветки зеленеют,
Девчонки-школьницы коленки обнажают,
Воспоминания возбуждая старика.

Коровы, выйдя первый раз в поля,
Оживши разом от весенней неги,
Жуют только проросшую траву,
И на деревьях первые побеги.

Птицы возводят для себя гнездо,
Надо снести им на отсидку яйца,
И лучик солнца падает слегка,
На серый цвет окрашенного зайца.

Природа не грустит – она в делах,
Мне в сердце радость загоняя смело,
Не молод я, но именно весной,
Ликует, от зимы встряхнувшись, тело.

Под самой лунной из ночей,
Скажи скорей, была ты чьей,
С кем счастье черпала ты всласть,
В мужчине возбуждая страсть.
А утром и средь бела дня,
Ты не заметила меня,
Тогда мы, чью мешали кровь,
Все, повторяя вновь и вновь.
И пели даже соловьи,
Свои признания в любви.
А тут узнал – ты не моя,
Невеста, в будущем жена,
Жених твой сказочно богат,
И на кулак свой резковат.
Ты с ним себя не сберегла,
Любви отдав себя сполна,
Потом, когда вернулся стыд,
Ты плакала одна навзрыд.
Слезами, окропив глаза,
Со мной простилась навсегда.
Но что мне делать – лишь уйти,
Судьбы горчиночку нести,
И вспоминая эту ночь,
Хранить к тебе свою любовь.

Учитесь радоваться фразам и словам,
И прозе нашей жизни чудесам,
Взгрустните малость тонкий лист с утра,
Прошедших дней сорвав календаря.

Учитесь радоваться, увидав в саду,
На всех деревьях каждому цветку,
Взгрустните малость через много лет,
Вспомнив того, кого давно уж нет.


Учитесь радоваться смеху старика,
И возвращению в дом издалека,
Взгрустните малость когда накроет мглой,
Воспоминания о любви былой.

Учитесь радоваться, выйдя на поля,
Тому, что жизнь вы прожили не зря,
Взгрустните малость, хоть хочется и жить
Когда придёт вам время уходить.

Ты не плачешь по мне, мать родная,
Потому что тебя давно нет,
И живу без тебя я не мало,
Скоро будет уже десять лет.

Я конечно уже не мальчишка,
Мои дети имеют детей,
Но сегодня безлунною ночью,
Мысли все лишь о смерти твоей.

Ты ушла – меня не было рядом,
Я в России живу налегке,
Знаю я, твои мысли пред смертью,
Были лишь о любимом сынке.

Вспоминала меня ты младенцем,
Как подолгу не мог я заснуть,
Как я плакал надрывно ночами,
Не давая тебе отдохнуть.

А как время пришло – пошёл в школу,
У тебя на работе сидя,
Выводил я пером старым буквы,
Видно всё это было не зря.

А потом институт и женитьба,
И рождение внучек твоих,
И отъезд мой в Россию надолго,
От родителей добрых своих.

Ты родилась в России, когда-то,
И давно здесь уже не была,
И детей своих ты не в России,
А вдали от неё родила.

Я вернулся сюда, словно птица,
И как птица хочу в небо взмыть,
Чтоб хотя бы на пару минуток,
У могилки твоей погрустить.

Говорили мне, что ты плохая,
И тебе про меня, что дурной,
Только ангелы там, в поднебесье
Обручили навек нас с тобой.

Ты скажи мне, ну как это вышло,
Ведь ты была прекрасной женой,
Но ушла, не сказав мне, ни слова,
И теперь твой любимый другой.

Я иду вдоль реки у обрыва,
В голове пустота, мыслей нет,
Знаю я, что в илистой пучине,
Моя смерть будет лучший ответ.

Утром труп мой найдут, и конечно,
Весть тебе обо мне донесут,
Только нету дороги обратно,
И молитвы твои не спасут.

А потом ты придёшь на могилу,
Будешь слёзы ручьём проливать,
Только я на погосте лежащий,
Для тебя не смогу уже встать.

Ты не поверишь Тома, не поверишь,
Стою в отделе женского белья,
Такое вижу, что даже не скрою,
Хочу, чтоб ты всё это обрела,
Вот тут чулочки, здесь их очень много,
А вот бюстгальтеры, их положили в ряд,
Нет, я не гей, клянусь тебе Тамара,
Не одевать, бельё снимать я рад,
Беги сюда, беги скорей подруга,
Здесь столько разных видов и цветов,
Что я не выдержу, коль не придёшь ты Тома,
Я сам возьму тебе пару трусов.

Мы, ворвавшись в природу, про всё позабыли,
Что мы делаем здесь, где до этого были?
Я и ты, и твои голубые глаза,
Чистотою затмили на миг небеса,
Это было в живую не из дальнего сна,
Где цветы луговые и царит всем весна,
Мы по полю пошли, подминая цветы,
Я тебя целовал, была счастлива ты,
А потом мы упали в густую траву,
И отдались любви ни во сне – наяву,
Сердце гнало по венам ярко-алую кровь,
И былые сомненья превращало в любовь,
Мы от страсти кричали, глуша тишину,
И друг в друга вливались на всю глубину,
Небо нежно смотрело на всё свысока,
Вальс любви танцевали для нас облака.

Когда тебя я вижу и слышу так нечасто,
В волнении впадают и сердце, и душа,
Лишь о тебе всегда я думаю с любовью,
О том, как ты прекрасна и телом хороша.

А коль признаюсь я, разве нам будет лучше,
И за двоих придётся тебе одной решать,
Я не хочу терпеть, мне хочется настырно
Губами твоё тело каждый свой миг ласкать.

Я в мыслях каждый день лишь о тебе мечтаю,
О том, как очень сильно любить тебя хочу,
И страстью своей пылкой, порою ненасытной
Тебе когда признаюсь, я тут же заплачу.

И жалко мне сейчас, что ты даже намёка
Не допускаешь в сердце о том, что я влюблён,
На грешный этот мир кричу своё признание,
И пусть летит оно как колокольный звон.

Деревня российская - всё как везде,
Там пашут и сеют, пасут в поле скот,
И деньги дают совсем небольшие,
Лишь только тому, кто работу найдёт.

Вот в этой деревне семья проживала,
Отец, мать, две дочки, как Бог положил,
Жена гнула спину в сельской теплице,
А муж много лет на колхоз шоферил.

Ну и бывало к ним родственник дальний,
В гости с ночёвкой не раз заезжал,
Не пил он с отцом горькую водку,
А лишь с упоением природой дышал.

Был он из Москвы, и очень весёлый,
Историй рассказывал много всегда,
И надо случиться – дочь старшая Таня,
Влюбилась в него – вот такая беда.

Ночами не спала, все мысли о милом,
Но как, же поведать, стыдоба одна,
Ведь он не поймёт – она малолетка,
И возраста разница, словно стена.

Однажды когда заболтались до ночи,
И все почти в доме пошли почивать,
Решила она без утайки и прямо,
О боле на сердце ему рассказать.

Сидело их двое на лавке пред домом,
Он только закончил последний рассказ,
«Олег, я для вас, девчонка малая?»
Спросила она, не сводя с него глаз.

Олег, не ответив, встал с лавки неловко,
И в дом деревенский ушёл не спеша,
А девочка тихо заплакала в грусти,
Позор потерпела девичья душа.

Наутро чуть только рассвет показался,
Уехал наш гость, не будя никого,
Родителям шаг был такой непонятен,
Уехать внезапно, зачем, отчего?

А дочка старшая совсем загрустила,
Замкнулась в себе – молча от стыда,
Чего тут поделать – любовь в её сердце,
И нет тут лекарств - такая беда.

А дней через пять дочь мать попросила:
«Ты мама в Москву отпусти уж меня?»
И мама подумав, её отпустила,
Поняв, не отпустит – уйдёт навсегда.

Приехав в Москву, плутая маленько,
Явилась волнуясь на адрес она,
В звонок у двери не спеша позвонила,
Ушла сразу в пятки девичья душа.

Открыла ей дверь мать Олега в халате,
Мельком оглядев, протолкнув в горле ком,
«Тебя не Татьяной зовут, моя радость?»
Девчонку спросила, впустив её в дом.

Когда же вошла Татьяна в квартиру,
То обомлела она в тот же час,
Портрет её тут размером со стену,
Глядел на неё, нежно радуя глаз.

Такой вот ответ на вопрос свой девчонка,
Увидела здесь, в квартире большой,
И не дождавшись прихода художника,
Уехала Таня счастливой домой.

Рано или поздно, но придёт успех,
Станешь ты богатым и не хуже всех,
Отвори ворота, больше не грусти,
Но впускать фортуну сразу не спеши.
Надо всё обдумать и не прогадать,
Стоит ли удачу при себе держать,
Ведь проблем немало будет рядом с ней,
Зависти чернота большинства людей,
Лести очень много будут говорить,
И в лицо про правду надо позабыть.
Ведь никто не скажет, что ты стал другим,
И другим на помощь стал совсем глухим,
Ведь когда в карманах деньги шелестят,
На чужую бедность ты не кинешь взгляд.
Будешь ходить в церковь и поклоны бить,
И в кругах богатых дружбу заводить.
А там, на окраине, вечно при нужде,
Твой дружище Колька вспомнит о тебе,
Ведь с жёной детей у них народилось пять,
Всей семьёй придут денег подзанять.
Ты конечно вид cделаешь, что рад,
Детей поцелуешь, Коле скажешь: «Брат!»
Всех за стол посадишь, чаем напоишь,
Но узнав, зачем пришли, тут, же загрустишь,
Станешь складно говорить: «Как мне тяжело!
Тут внезапно вдруг ко мне горюшко пришло.
Службе я налоговой денег должен дать!»
Речь свою, произнеся, можешь зарыдать.
Колька, глядя в сторону, глубоко вздохнёт
И, забрав свою семью, от тебя уйдёт,
Ты же глядя ему, вслед, вдруг поймёшь одно,
Был ты раньше человек, а теперь гавно.

Стихотворение написал,
Не нарушая свой покой,
Его я написал не ручкой,
Отнюдь не ручкой, а душой.

Проснувшись рано поутру,
Стихи творить я не спешу,
Писать стихи без вдохновения,
Себе позволить не могу.

Иной раз день пройдёт, неделя,
И даже месяцы порой,
И вот пришёл порыв души,
И я сажусь ко всем спиной.

И никого уже не вижу,
И даже слышать не хочу,
Забыв про всё, в поклоне к Музе,
Я новые стихи шепчу.